Восьмая тема – край земли. Вернемся к мысу Носаппу. Кажется, это, на самом деле, край земли (впрочем, не только здесь создается такое впечатление). Довольно много неасфальтированных участков дорог. Жалобно кричат чайки. Никого нет на улицах. Холодно даже в июле. Дуют пронизывающие ветра с Охотского моря. Пара-тройка ни кем почти не посещаемых магазинов сувениров, домики рыбаков, трава и борщевики (такие «российские»!), прорастающие тут и там «сквозь» асфальт.

Впрочем, и эта земля, и вообще Хоккайдо, как я писал ранее, исконно была заселена не японцами, а айну, но в настоящее время, как я тоже указывал в предыдущих сериях, от айну остались лишь названия (Раусу, Сяри, Носаппу, Сибэтя, Акан, Куссяро, Пуюни, КамуиВакка – в этих названиях нет ничего от японского языка кроме фонетически, в значительной степени искусственно подобранных позднее иероглифов, для написания в соответствии с законами японского языка). Зато они похожи на многие географические названия российского Дальнего Востока, что тоже показывает этническую близость коренных народов, населявших эти земли.

Березки, борщевики, ромашки, а также мухи, комары, - все это тоже, согласимся, немного не та Япония, к которой мы привыкли.

Хоккайдо долгие годы был краем земли японской со всеми вытекающими отсюда последствиями. Одно из них – «структура» жителей. Слышал, что ранее, в 19-ом веке (быть может, и в начале века 20-го) сюда, в частности, убегали с Хонсю банкроты, преступники, просто «сомнительные элементы». Скрыться от всего остального мира здесь несложно и сейчас, тем более, - сто лет назад. И неслучайно именно здесь, в одной из самых отдаленных и холодных точек острова была в 19-ом века основана тюрьма Абасири（網走監獄）, которая и сегодня является и реально действующей тюрьмой, и одновременно одним из самых интересных музеев Японии.

На том месте, где тюрьма была ранее, сегодня расположен музей этой самой тюрьмы – с восковыми фигурами покрытых татуировками заключенных, с нескрываемым удовольствием моющихся в японской «фуро»; с рисовыми полями и складами мисо и соевого соуса («Абасири кангоку» существовала в условиях полной автономии, снабжая сама себя продуктами, - связи с «внешним» миром почти не было, даже почта в конце 19-го века была голубиная), с воссозданными реальными камерами, молельным залом, кухней, мастерскими и пр. Зимой в Абасири температура может достигать минус 30-ти, а отоплением в те времена была лишь печурка на дровах, обогревающая (одна единственная!) целиком весь тюремный коридор; в камерах в такие дни температура тоже была отрицательная. Таких коридоров, расходящихся в форме звезды от единого центра (для удобства охраны), было пять. Поражает воображение история про одного беглеца, который умудрился протащить собственное тело между часто расположенными прутьями камерной решетки…

Недалеко от музея расположена реальная тюрьма. Удивительно близко можно подойти к ней; даже не возбраняется фотографировать ворота, сохранившиеся с эпохи Мэйдзи. За ними – реальные заключенные. Фотографировать нельзя только их. Рядом магазин, где продаются изделия, сделанные заключенными, где я «великодушно» купил скромные подставки под чашки. Вокруг периметра ограды – идеально пострижены газоны, как будто и не тюрьма это вовсе, а парк. Не знаю, но мне показалось, что убежать из такой тюрьмы, скажем, для ушлых российских заключенных, пара пустяков.